– Вот-вот, о чем я и говорила, – торжествующе махнула рукой она. – Этому вас в университете точно не учили, я права? Но мы здесь так живем, и обзывать это предрассудками…

– Я использовал слово «истерия»…

– Бесполезно, поскольку заговоры все равно существуют.

– Это вы верите в их существование, – терпеливо объяснил Троуэр. – Но все в нашем мире есть либо наука, либо чудо. В древности чудеса творил Господь, но те времена давно прошли. Сегодня, если мы желаем изменить мир, на помощь приходит наука, а не чудо.

По выражению ее лица Троуэр понял, что отповедь не возымела ровно никакого эффекта.

– Наука… – фыркнула Вера. – Шишки на голове щупать – это, что ль, наука?

Ему показалось, что женщина даже не особо старалась скрыть свое презрение.

– Френология – наука новая, только-только вышедшая из колыбели, – холодно отчеканил он, – в ней много прорех, однако я ищу и наверняка открою…

Она рассмеялась – девчоночьим смехом, никто бы не сказал, что эта женщина выносила и родила четырнадцать детей.

– Вы меня извините, преподобный Троуэр, но я вспомнила… Мера тогда обозвал эту науку «мозгоходством» и добавил, что в наших краях вам ничего не светит.

«Вот уж воистину», – подумал про себя преподобный Троуэр, однако ему хватило ума не высказывать свою мысль вслух.

– Госпожа Вера, я прочитал ту проповедь, чтобы объяснить людям, что в сегодняшнем мире главенствует ученая, высшая мысль, так что мы можем наконец расстаться с древними заблуждениями, которые сковывали нас по рукам и ногам…

Бесполезно. Ее терпение истощилось.

– Прошу прощения, преподобный отец, но если я сейчас не вмешаюсь и не заберу Элвина оттуда, его точно прихлопнет каким-нибудь бревном.

И она ушла, дабы пасть на головы шестилетнего Элвина и трехлетнего Кэлвина, аки возмездие Господне. В искусстве устраивать головомойку Вере не было равных. Ее брань разносилась по всему лугу.

«Какое невежество! – воскликнул про себя Троуэр. – Я нужен, нужен здесь – и не только как волеизъявитель Господа Бога среди язычников, но и как человек ученый, очутившийся посреди склонных к предрассудкам глупцов. Кто-то шепчет проклятие, затем, шесть месяцев спустя, с человеком, которого сглазили, обязательно происходит что-то скверное – и это естественно: как минимум два раза в год в каждый дом приходит какое-нибудь несчастье. А эти люди делают вывод, что сглаз действует. Post hoc, ergo propter hoc» 4 .

В Британии студенты еще в самом начале университетского образования учились разоблачать столь примитивные логические ошибки. Здесь же это был способ жизни. Лорд-Протектор был абсолютно прав, когда запретил практиковать в Британии всяческие магические искусства, хотя Троуэр предпочел бы, чтобы свой приказ Протектор обосновал тем, что волшебство есть просто глупость, а не ересь. Стоило объявить, что магия – это опасная ересь, как уважение к колдунам повысилось, и это означало, что магов не презирают, а боятся.

Три года назад, сразу после получения диплома богословского факультета и присвоения степени доктора, Троуэра вдруг осенило: он понял, сколько вреда принес лорд-протектор, заклеймив волшебников обыкновенными еретиками. Тот день стал поворотным пунктом в жизни преподобного Троуэра – ведь именно тогда к нему впервые явился Посетитель. Это случилось в маленькой комнатке, где ютился Троуэр, в домике священника у церкви Святого Иакова, что в Белфасте, – получив первое свое назначение после принятия духовного сана, он служил младшим помощником пастора. Троуэр в ту минуту рассматривал мировую карту, и взгляд его как раз упал на Америку, на выделенную территорию Пенсильвании, простершейся от голландских и шведских колоний далеко на запад, туда, где четкие линии, обозначающие границы, исчезали, превращаясь в нетронутые земли за рекой Миззипи. И вдруг карта словно ожила, его глазам предстал огромный поток людей, прибывающих в Новый Свет. Добропорядочные пуритане, преданные своей церкви, и всевозможные дельцы ехали в Новую Англию; паписты 5 , роялисты  6 и разного рода мошенники отправлялись в восставшие рабовладельческие колонии, прозванные Королевскими и состоящие из Вирджинии, Каролины и Якобии. Все эти люди, обретя новый дом, навсегда оседали в тех краях.

Однако были и другие, те, кто ехал в Пенсильванию. Немцы, голландцы, шведы и гугеноты бежали из своих стран, превращая колонию, зовущуюся Пенсильванией, в котел, наполненный мутным варевом с накипью из худших человеческих отбросов всего континента. Что еще хуже, эти засиживаться на одном месте не собирались. Необразованные крестьяне сходили на берег в Филадельфии, понимали, что в населенной – Троуэр просто не имел права называть ее «цивилизованной» – части Пенсильвании мест уже практически не осталось, и немедля отправлялись на запад, в глубь страны краснокожих, дабы строить среди деревьев свои фермы. И плевать, что лорд-протектор специальным указом запретил всякие поселения в том краю, – что этой темноте до закона? Их интересовала земля и только земля, как будто одно владение куском грязи превратит крестьянина в уважаемого сквайра.

Вдруг серая масса Америки, раньше вызывавшая у Троуэра холодное равнодушие, исполнилась чернотой. Он увидел, что в новом столетии в Америку пожалует война. Он предвидел, что французский король пошлет этого несносного корсиканского полководца Бонапарта в Канаду и его солдаты науськают краснокожих, живущих во французском поселении в Детройте, на англичан. Краснокожие нападут на поселенцев и перережут мирных жителей до единого человека – пусть они того заслуживают, пусть они бесполезные отбросы, но они англичане по крови, и от видения жестокости туземцев по коже Троуэра побежали мурашки.

Даже если Англия выиграет, результат все равно не изменится. Америка, простершаяся к западу от Аппалачей, никогда не узнает истинного христианства. Либо она достанется проклятым французским папистам, либо испанцы захватят ее, либо она останется в лапах чертовых язычников-краснокожих, а может, в этих краях поселятся самые поганые, самые презренные из англичан, которые станут жить там, процветать и поплевывать как на Иисуса, так и на лорда-протектора. Еще один огромный континент будет потерян для веры в Господа Иисуса. Видение было настолько ужасным, что Троуэр от отчаяния вскричал во весь голос, думая, что никто не услышит его за толстыми стенами комнатушки.

Но кто-то все-таки услышал его вопль.

– Вот она, работа целой жизни для человека, который представляет на нашей земле Бога, – раздался чей-то голос позади.

Троуэр в изумлении оглянулся, но голос был так мягок и нежен, лицо, испещренное морщинами, было исполнено такой доброты, что страх бесследно испарился, – хотя дверь и окно были плотно закрыты и ни один живой человек из плоти и крови не мог бы проникнуть в каморку.

Посчитав, что стоящий перед ним человек представляет собой часть видения, которое только что прошло перед его глазами, Троуэр обратился к нему с искренним почтением:

– Сэр, кто б вы ни были, секунду назад мне предстало будущее Северной Америки. И мне показалось, что победа досталась дьяволу.

– Дьявол одерживает победу тогда, – ответил незнакомец, – когда верующие в Бога утрачивают смелость и бегут, оставляя поле боя в когтях нечистого.

Сказав это, человек испарился, как не бывало.

В ту минуту Троуэр увидел цель своей жизни. Он должен был отправиться в дебри Америки, построить в какой-нибудь деревушке церковь и бороться с дьяволом в его же собственном логове. Три года он собирал деньги и выспрашивал разрешение на поездку у главенствующих сановников шотландской церкви 7 , и вот наконец он здесь, а в небо поднимаются подпорки и балки его церкви, противостоя белизной обнаженной древесины темным лесам варварства, из которых был доставлен материал для дома Господа.